Ни истерик, ни в голосе дрожи,
Будто нечего больше решать,
Он ушёл, а она, чуть попозже,
Разрыдалась упав на кровать.
Двадцать лет удивительной жизни
Увенчал тихий, блёклый финал,
При финале таком, как на тризне,
Ни к чему грандиозный скандал.
Ну а после пускай будь что будет,
Разбредутся по разным путям.
Жизнь усмотрит, и жизнь всё рассудит
И раздаст всем сестрам по серьгам.

Неутешительный финал
Неутешительного года,
Бравурный оптимизм пропал,
Стоит холодная погода.
Куда не двинься и не ткнись,
Чего не сделай, всё без толку,
Что тут сказать, такая жизнь,
Сегодня буду ставит ёлку.
В тепло, быть может, возвратясь,
Как и она, оттаю тоже.
А дети прыгают смеясь
И громко хлопают в ладоши.

Заскучал по хорошим людям я
Нехороших людей лаская,
Затянулась наша прелюдия,
Нет у ней ни конца, ни края.
С виду ты пушистая, белая,
Но надежды на счастье тают,
Я тебя счастливой не сделаю,
Средств моих на то не хватает.
Вот стоишь ты глазами лупая,
Улыбаешься, кукла куклой,
До чего же ты всё таки глупая,
Даже кошка кажется умной.
Я сегодня срываюсь с удочки,
Обретаю опять свободу,
Только жаль, что с красивой дурочкой
Потерял золотые годы.

Пришла любовница к жене,
Одетая с иголочки,
Всё говорила обо мне
И называла сволочью.
Чуть подрались для куражу,
Боль разделили поровну
И порешили, что хожу
От них двоих на сторону.
Обряд свершили надо мной,
С божественной протекцией,
Чтоб заболел, такой-сякой,
Ужасной импотенцией.
Потом уже, подруг дружней,
Присели пообедали,
Распили пару пузырей
И за добавкой сбегали.
Затем подумали ещё:
" О чём тут в общем париться,
Ну раз обоим хорошо,
Пусть всё как есть останется."

У каких-то корявых ворот
Мы к экстазу стремились упрямо,
Всё почти получилось, и вот
Появилась суровая мама.
Да не просто сама по себе,
Пригласила в подруги лопату,
Я почувствовал как на горбе,
Та лопата танцует ломбаду.
Мама бегать, как я, не могла,
Только раза четыре попала,
Завершив боевые дела
Дочь лопатой до хаты погнала.
И ночную взорвал благодать
Дикий крик разъярённой мамашки,
Мол красивые ноги держать
Нужно вместе а не нараспашку.
Я ушибленный бок почесал,
И весёлая мысль завертелась,
Я сегодня экстаз испытал,
Но совсем не такой как хотелось.

Белело небо на краю Земли,
И путь уже казался нескончаемым,
Но вот финал, а мы ещё могли
Цепляться за прошедшее отчаянно.
Могли бы, но ни кто не захотел
Себя перегружать былыми думами,
Казалось, есть начало славных дел,
Что ж тяготиться темами угрюмыми.
Намного позже вдруг пришла ко мне
Шальная мысль жестокая и смелая,
Тот бесконечный путь по белизне
Был самым важным, что по жизни сделал я.

Белая дорога нам скатертью,
Как-то быстро мы всё растратили,
Как-то быстро мы всё растрынькали,
Не сумели стать половинками.
Доверяли соседскому шёпоту,
Не смиряли гордыни и ропота.
Потому, вместе мы, как по скатерти,
Дружно катимся к чёртовой матери.

Я ей читал стихи и тратил
Так много слов,
А он пришёл, с бутылкой, кстати,
И был таков.

Не бойся за меня, я из таких,
Что выжить могут при любой погибели,
А сколько их, красивых, золотых
При лучшем старте вдруг из строя выбыли.
А сколько их, обласканных судьбой,
Облизанных удачей при рождении,
Сегодня с оттопыренной губой
О стопке молят как о снисхождении.
Им всё давалось, только подбирай,
Приученные к сладкому и лучшему,
Ну так уж вышло, что дорогу в рай
Положено осиливать идущему.

Всё так неуместно и так не красиво,
Ты полку меня прикрутить попросила,
А я не сдержался и стал приставать,
И мы завалились с тобой на кровать.
Сюжет-то не новый, ну что тут такого?
Мужчина и женщина, снова и снова.
И я бы не чувствовал вовсе вины,
Когда б не была ты подругой жены.

Да, он не стал героем горных трасс,
Все горные системы сиротливо
Не дождались, а жизнь оборвалась,
Оборвалась-то, в общем, не красиво.
Не сделал ни чего о чём мечтал,
Ни дерева, ни сына, ни ребёнка,
Он на гитаре старенькой играл,
Увы, совсем не громко и не звонко.
Звала братва лихая:"Коля вдарь!"
Колян по струнам бил в ожесточении,
Казалось, вот ещё один стопарь,
Само придёт заветное решение.
Колол дрова по найму, водку жрал,
Но не украл ни рублика при этом
А протрезвлялся и стихи писал,
Он был весьма талантливым поэтом.
Стояло лето, множество людей
Балдело ни о чём не беспокоясь,
А между тем, в один из жарких дней,
Погиб поэт, он бросился под поезд.
Вы спросите:"Тебе что за печаль?
Ну что ты ходишь около да кругом?
Жаль алкаша?" Конечно, очень жаль,
Ведь он был мне когда-то лучшим другом.

Я не герой твоего романа,
Не образец нежных грёз твоих,
Ты так себя ощущаешь странно,
Когда мы делим дом на двоих.
Сквозь эти странные ощущения
Звучит одно, ну пускай теперь
Случиться радостное мгновение,
Я за собою закрою дверь.
Ты распускаешь на кухне слякоть,
Что бы хоть как-то себя занять
И невпопад начинаешь плакать,
Если пытаюсь тебя обнять.
Гремишь кастрюлями не по делу,
От раздражения своего,
И вдруг меня приглашаешь к телу,
Как видно требует естество.
Об этом деле я много знаю,
Как взбудоражить густую кровь,
Я скрипачом на тебе сыграю
Шальную музыку про любовь.
Ты под неё запоёшь как Бейонсе
Любую песню любой страны,
Огромный мир плачет и смеётся
Когда мы сексом увлечены.
Он закрепляет нас словно пластырь,
Что бы сбежать не могли совсем,
Он нам и хищник, и добрый пастырь,
И разрешитель любых проблем.
Он нам как сладости, как игрушки,
Как милый берег родной страны,
Мы оба падаем на подушки
Друг другом в дупель утомлены.
В такой момент быть прекрасно вместе,
Но ты прошепчешь без всяких схем:
"Мой друг, в любви вы почти гроссмейстер,
А в прочем, чудик на букву "М". "

Ну что ж, давай, не пуха, не пера,
Пусть будет в жизни так как ты хотела,
И я пойду, мне так давно пора
Шагнуть вперёд, за внешние пределы.
Покинуть наш унылый коридор
Построенный поспешно и бездумно,
Закончить столь осточертевший спор,
Где ты всегда умнее самых умных.
А ты останься в комнате своей
Вязать носки, читать журналы моды
И пялиться из окон на людей,
Без мужа, без детей и без свободы.

Служить примером пионерам
Лариса Марковна клялась,
Но как известная фанера
По над Парижем пронеслась.
Виной всему мужчина статный,
Поймавший в сеть любовных мук,
На внешность и язык приятный,
По должности физрук-плаврук.
Пусть дома муж и дочка с мамой
Лариса шлёт их всех к чертям
И отправляет телеграммы,
Что остаётся по делам.
Но нет в природе совершенства,
Всему приходит свой конец,
Их, в позе крайнего блаженства,
Застал какой-то сорванец
И выложил на обсуждение
Тупой, бессмысленной толпой,
Ларису, после осуждения,
Пинком отправили домой.
А дома что? Там ад кромешный,
Там режут, пилят и едят,
Финал известный, неизбежный,
Но как же хочется назад.
И где б найти такое средство,
Что бы вернуться в страстный круг,
Где поза крайнего блаженства,
А рядом он, физрук-плаврук.

Я вернулся на землю отцов
И построю прекрасное что-то,
Я желаю, в конце-то концов,
Не стучаться в чужие ворота.
Не просить не угла, не куска,
Не бояться, вдруг счастья не будет,
Нет не станут смотреть с высока
На меня, на безродного люди.
Пусть на этой суровой земле
Не струятся молочные реки,
Но она совершенно по мне,
Пусть моей остаётся навеки.

А вы живёте на разрыв,
И вам не прекословь,
Про все условности забыв
Ныряете в любовь.
В чужую входите семью,
Вам не стена семья,
Вы душу режете свою
Об острые края.

Я хочу прикоснуться к тебе,
Просто прикоснуться,
В непроглядной предутренней тьме
Рядышком проснуться
И уже до утра не уснуть
Под твоё дыхание,
Сочиняя какое-нибудь
Нежное признание.
Пусть мурашки горячей волной
Побегут по коже,
Ты, естественно, передо мной
Устоять не сможешь,
Будем жечь и, конечно, сожжём
Горы и долины
И останемся только вдвоём
Посреди пустыни.
Мы не станем вертеть и крутить,
Гнать на сердце скуку,
Просто будем друг друга любить
Каждую минуту,
Мы как тортом друг другом теперь
Сможем насладиться,
Ради этого утра, поверь,
Стоило родиться.

Вольно или невольно,
Хочешь или не хочешь,
Ты мне делаешь больно,
Очень.

Ты не права, и я не прав,
Мы усмирим свой глупый нрав
И побежим, штаны задрав,
Навстречу счастью.
Мы всё простим и всё поймём,
И ночь за ночью, день за днём,
Упьёмся мы с тобой вдвоём
Взаимной страстью.
Напившись этого вина,
Болея жёстко с бодуна,
Возьмём, пошлём друг друга "на",
Без сожаления,
Дней пять промаемся с тобой,
В трёхсотый раз, очередной,
Придём с повинной головой
Просить прощения.

Она была красивая, но злая,
Желала всюду выгоду иметь
И потому, не мало не страдая,
Плела интриг изящнейшую сеть,
О скольких, день за днём и год за годом
Тенёта те манили без конца,
Она давала пленным ложку мёда
И дёгтем заливала их сердца.

Истолковав возможности неверно,
Не успевая вовремя уйти,
Гастон летел из старенькой таверны
Сбивая все преграды на пути.
К чему же было становиться в позу
И полтаверны вызывать на бой,
Хотел сразить официантку Розу
А поразил дубовый стол собой.

Мы остались без имени, мы остались без роду,
Нас великие вымыли, как пустую породу,
В турбулентности носимся, не такие как все,
И песчинками копимся на какой-то косе.
Нас во что-либо верою заразишь, вряд ли, снова,
Мы свидетели первые как ломались основы,
Всё неверное верное, море сделали сушей,
Пожирало безвременье неокрепшие души.
Было равенство найдено между делом и дельцем,
На могилах у прадедов дирижировал Ельцин,
Мы как рыбы глушоные кверху брюхами всплыли,
И ни кем не прощённые, ни кого не простили.

Бросьте кости, пусть выпадет счастье
И оно не порвёт вас на части.
Часто, что бы счастливыми быть,
Нужно цену большую платить.
Но заплатит любой, непременно,
Непомерно высокую цену.

В руке запотевшей трусы сжимал
Себя ощущая сволочью,
У женщины грешной принимал
Капитуляцию безоговорочную.
До этого на сторону ни-ни,
Но вечно хотелось горячего,
И шеф, на банкете, сказал:
"Возьми, владей, за неё уплачено."
Ох он овладел за все тридцать лет
Тупой супружеской верности,
Как будто из юности брызнул свет,
Как будто пахнуло свежестью.
И он, что умеет ещё вот так
Представить не мог и во сне.
Как жаль, что нельзя рассказать ни как
Про этот кураж жене.

Да, он принципиальным был и гордым,
Хранителем семейства своего,
А ей оставил парочку абортов
И страшный вывод, одиночество.
Его семья из морга забирала,
Устраивались скорбные дела,
Она же тенью в стороне стояла
И попрощаться к гробу не пришла.
С ним было хорошо и даже супер,
Он наполнял собой её житьё.
Ему то что, он взял и просто умер,
А жизнь-то оборвалась у неё.

Бессмысленно, бездарно, бесполезно,
Не удивив, буквально, никого,
Мы вышли погулять с тобой над бездной,
Польстить велению сердца своего.
Так хорошо и радостно гулялось,
Запретный плод напоминал мечту,
Но вдруг, однажды, ты не удержалась
И рухнула куда-то в темноту.
А я остановился перед краем,
Не пожелал шагнуть один шажок,
Пускай по краю вместе мы гуляем,
А там, за краем, каждый одинок.

Я устал от вождей, их портретов
Украшающих стены квартир,
От уклончивых, глупых ответов,
От вопросов затёртых до дыр,
От бездарных, тупых лизоблюдов
Лишь способных лизать и лизать,
От почти безразличного люда,
Не способного слово сказать.

Иногда наступает предел, что предельнее всяких пределов,
Я всё время чего-то хотел, а она ни чего не хотела.
Я её теребил без конца:"Торопись а не то опоздаешь."
А она повторяла всегда:"Птицу счастья за хвост не поймаешь."
Я её продолжал доставать заставляя чуть-чуть шевелиться,
А она продолжала порхать не желая на землю спуститься.
Собирала котов и собак, отдавала последнее людям,
Точно не понимала ни как, в жизни дубля другого не будет.
И в один из обыденных дней я ушёл за порог хлопнув дверью,
У избранницы новой моей всё в порядке с мотивом и целью.
Мы совсем не умеем мечтать, мы построили славную клетку,
Научиться б ещё дополнять нам друг друга как вилка розетку.

Скрипка играла мелодию прошлого,
Не было в том ни гнилого, ни пошлого,
Свечи горели, пламя дрожало,
Мать в колыбели ребёнка качала.
Котик пушистый уснул кверху лапками,
Пахло душистыми травами сладкими,
И под мерцание лунного света,
Мир засыпал забывая о бедах.
Небо окрасилось всякими разными
Мифов героями тысячеглазыми,
Так безучастно взиравшими вслед
Сотням и сотням прожитых лет.
Скрипка играла мелодию нежную,
Будто делилась великой надеждою
И убеждала всех вновь и вновь:
"Мир есть надежда, мир есть любовь."

Ещё минут пятнадцать до рассвета,
Нить светлая в ночную тьму вплелась.
Закончилось бессмысленное лето,
Бессмысленная осень началась.

Дело шитое белыми нитками
И подколото, всё, высший сорт,
С остальными врага недобитками
Отослало меня на курорт.
В этом мире извечного холода,
Где во рту замерзают слова,
Дядя Сталин, на сердце наколотый,
Улыбнулся не раз и не два.
Посмеялся над нами придурками
И отчалил на вечный покой,
Мы ещё не дорезаны урками,
Не добиты родною страной.
Те кто нас в эту прорву отправили
Одного не смогли осознать,
Раз они языки нам оставили,
Значит сможем мы правду сказать.

Ах, мамочка, я так его любила,
Забросила жизнь прежнюю на раз,
А он залез во все места как мыло
И мыльной пеной смылся в унитаз.

Отправляясь на Сукпай
Собери себе сухпай
И в сухпай тот положи
Всё, что нужно для души,
И для тела не забудь
Положить чего-нибудь.
Не положишь пай в сухпай,
Отправляясь на Сукпай,
Пообедаешь корой
И запьёшь водой сырой.

С судьбой несговорчивой споря,
Используя юную прыть,
Китёнок из дальнего моря
Решил океан покорить.
И вот, как-то раз, на рассвете,
Волной океанской объят,
Он стаю весёлую встретил
Таких же отважных китят.
Преграда уже не преграда,
И время проходит быстрей,
Когда понимаешь, что рядом
Надёжные спины друзей.
Как здорово было плескаться,
Устраивать там-тарарам,
Но время пришло возвращаться
Обратно к родным берегам.
Как жаль, что пора расставаться,
Нос выше, дружок, не грусти,
Китята, к чему огорчаться,
Вы только в начале пути.

Злая злоба гложет Васю,
Что не знатен, не богат,
Он хотел гулять и "квасить",
А работать должен брат.
В доме брата свечи тают,
И шкворчит сковорода,
Вася лаптем щи хлебает,
В них капуста и вода.
Но ребята прискакали,
С ярко-красною звездой,
Васю с ходу обозвали
Деревенской беднотой.
Для поднятия колхоза,
Что бы лучше было жить,
Взяли Васю из навоза,
Разрешили порулить.
Дом у брата отобрали
И с детьми, что мал мала,
Жить в землянку отослали
На окраину села.
Дело круто правил Вася,
В доме брата клуб открыл,
Всё вокруг переколбасил,
Что не прОпил, то пропИл.
За старания такие
Вышла премия ему,
Взяли Васю люди злые,
Увезли на Колыму.
А назад пришёл Василий
Через много, много лет,
Слава Богу отпустили,
Брат опять обут, одет.
Во дворе мычит корова,
На плите сковорода,
На столе у брата снова
Очень вкусная еда.
Как с ним, сволочью, бороться?
Вася ходит пьяный, злой,
Ждёт когда приедут хлопцы
С ярко-красною звездой.

Бывает те кто жаждет мира в мире,
Уча кому, куда и как идти,
Не могут даже в собственной квартире
Обыденного счастья обрести.
На мелочи не любят распыляться,
Гораздо проще думать о большом,
Внимая шуму мировых вибраций
Работать указующим перстом.

Я не богат, а этот гад богат,
И потому она, с ним оставаясь,
Мне предложила за себя откат,
По цифрам совершенно не стесняясь.
Она детей оставила со мной,
Зачем тянуть балласт по лёгким водам,
Нырнула точно в омут головой,
Приобрела желанную свободу.
Я деньги взял, ведь, что не говори,
Растить детей не скушать фунт изюма,
И хоть сожгла обида изнутри,
Пороть горячку было б не разумно.
Я научился штопать и стирать,
Готовить кашу, заплетать косички,
Детей везде встречать и провожать,
Запомнил всех собак и кошек клички.
Я жил детьми а для себя не жил,
Поклонниц ярых обходя сторонкой,
Я жизнь свою конвертиком сложил
И положил к ногам своим девчонкам.
А что она? Красиво пожила,
Не ведала почти ни в чём отказа,
Но через десять лет домой пришла
И постучала в дверь мою, зараза.
Она роняла слёзы на пальто,
Навзрыд рыдала жалобно, без фальши,
Друг умер, а сынок его, потом,
Послал её туда куда подальше.
Она просила в дом её пустить,
Без глаза тот кто прошлое помянет,
Обнять, поцеловать, понять, простить,
Она сотрёт, исправит, переправит.
Я не повёлся на собачий взгляд,
За ним душа вонючая, гнилая,
Лишь выдавил:"А знаешь, я назад
Подержанный товар не принимаю."

Я не уверен, что Ахматова хотела
Писать о Сталине, но всё же довелось.
Наверняка не муза ей напела,
О том как вольно и легко жилось.
О том, что жизнь в стране подобна мёду,
И люди, спотыкаясь и галдя,
Благодаря за светлую свободу,
Готовы в попку целовать вождя.

Прикрывая наготу
Ты стояла на мосту
И хотела прыгнуть с моста
Прямо в речи темноту.
Лет шестнадцать прожила,
Жизнь фактически прошла,
Наплевать тебе на маму,
Что помрёт и все дела.
У тебя расклад такой,
Чувачок ушёл к другой
И тебя оставил с носом
Или может с бородой.
Что бы всё перетерпеть,
Что бы всё преодолеть
Нужен психоаналитик.
Или может просто плеть?

Чем больше Она говорила:"Нельзя."
Тем больше хотелось Ему,
Рука по ноге обнажённой скользя
Ныряла в блаженную тьму.
Она не сдержала природы напор
И с ним согласилась:"Рули."
И вот, завершая бессмысленный спор,
К консенсусу дружно пошли.
Консенсус нежданно и быстро настал
Отправив все чувства ко дну,
И Он, извиняясь за быстрый финал,
Оставил принцессу одну.
Сюжет очень старый, но он вновь и вновь
Продолжит по жизни всплывать.
В штанах мы гусары, а вот без штанов
Не каждый готов воевать.

Развратник дождь раздел осину до гола
И гладил жадно тонкий стан лаская,
Но разве может дать осенний дождь тепла,
Такого как весёлый дождик мая.
Дождь дулся, пыжился, но, что не говори,
Всё выходило глупо и не складно,
Природа погасила жар внутри,
Не пожелала возвращать обратно.
Осина потерпела, поняла,
Зачем терпеть когда все чувства сдуло,
Дождь завершить не смог свои дела,
Осина раньше времени заснула.

Сентябрь плачет, он готов
Ночам холодным сдать без боя
Прохладу летних вечеров,
Позвать октябрь за собою.
А там осеннюю печаль
Ноябрь в сугроб вздремнуть уложит.
Сентябрь плачет, лета жаль,
Но сделать ничего не может.

Разлезлось там где тонко,
Я грех твой отпущу,
Ты мне родишь ребёнка,
И я тебя прощу.
Мы вместе будем долго,
До гробового дня,
Но не сошьёт иголка,
Того, что сшить нельзя.
Былого не исправит
Поток красивых слов,
Холодный разум правит,
Где правила любовь.

Прости за ропот прозвучавший ныне,
За всхлипы над нескладною судьбой,
Прости меня за глупую гордыню,
За хвастовство перед самим собой,
За ярость слов и череду проклятий
Отосланную людям в трудный миг,
За то, что хочется чужих объятий,
За то, что всей картины не постиг.
За то, что я не очень понимаю,
О чём же ты со мною говоришь,
И часто без молитвы засыпаю.
Но ты меня спасаешь и хранишь.

Где в рыбе гниль, известно всем увы,
Но тут не обошлось без несуразицы,
Стать можно всадником без головы,
Но невозможно всадником без задницы.
Что плакать, мол, с башкой не повезло,
Мне это дело по другому видится,
Раз зад не пожелает сесть в седло,
И голова повыше не поднимется.

Как-то просто и легко
Месяц канул в молоко,
И в молочном мире белом
Трогаю тебя несмело.
Зябкой сырости на зло
Отдаю своё тепло.
Согревать тебя так сладко,
Всё потрачу без остатка.

Упала звонкая монета на поднос,
Рукою брошена украшенной перстнями,
Вино рубиновым потоком полилось
Отпущено на волю погребами.
Поёт и пляшет пьяная орда
Разбрасывая серебро и злато.
Кто жрать и пить? Спеши скорей сюда,
Начислят всем не попросив оплаты.
Что им счета? Для них какой-то сброд
Дома построит и распашет пашни,
А подати крестьянин принесёт
Не знающий как прокормить домашних.

Раскалывалась жизнь по трещине,
Цеплялись дети за штаны,
Он уходил к красивой женщине
От опостылевшей жены.
Что здесь? Сплошные будни длинные,
Жизнь пропадает не за грош,
А там, постель как море синее,
И счастья, сколько не возьмёшь.
В душе гремело:"Что ж я делаю?
Хоть попрощайся, обернись."
Сжигало спину неумелое,
По детски:"Папочка вернись ! "

Без меры счастлив и не в меру пьян,
На ящиках, в глубинах коридора,
Спокойно спал мордатый капитан,
Которому присвоили майора.
В окно светила полная луна,
Мерцал коньяк в стакане брильянтом,
На кухне капитанова жена
Любовью занималась с лейтенантом.
От страсти стол уставший, ходуном,
А лейтенант как за медаль старался,
Поэтому остохреневший дом
Таким родным и близким показался.
На утро муж свой кендюх почесал,
Допил коньяк, доел пяток котлетин,
Спросил:" Ну что тебя я оседлал?"
"Да, ты был как всегда великолепен."

Оборвалось небо, упало на плечи,
Счастлив, как-будто, не был, жить больше не чем,
Стынет ненужный ужин, холод владеет постелью.
Быстро вышла наружу, тихо скрипнула дверью,
Обернулась в душу глядя, подчёркивая неизбежность:
"До свидания дядя, спасибо за нежность."

Холодный ветер лето ранит
Качая яркие цветы,
Выходит, что не за горами
Пора печальной красоты,
Пора едва заметной лени,
Когда природа, зная цель,
Использует трамплин осенний
Ныряя в зимнюю постель.

"Мама мне холодно"- мальчик сказал
Спрятавшись в тёплые мамины руки,
Папу пришли проводить на вокзал,
Вслед посмотреть перед долгой разлукой.
Мальчику к папе нельзя подбегать,
Папина тётя его заругает,
Издали можно рукой помахать,
Тётя про мальчика даже не знает.
Папа не часто к ним в дом приходил,
Праздничным было его появление,
Всем дорогие подарки дарил
На Новый год и на день рождения.
Мальчик решил, что когда подрастёт,
Папу спасёт из тяжёлой неволи,
Он его просто домой заберёт
И заругать никому не позволит.

Как же ты Андрюха превратился в тень?
Голова два уха, кепка набекрень.
Рваная рубаха, рваное трико,
Где же ты дал маху? Вспомнить не легко.
У тебя, дружище, что бы дальше жить,
Есть одна мыслища:"Где же накатить?"
А на сердце глухо, пей пока даю,
Пропивай, Андрюха, молодость свою.

Я стану звёздной пылью непременно,
В известный час известного числа,
Смогу рвануть на самый край вселенной
Забросив все ненужные дела
К чертям. Я никому не должен вроде
А должникам прощаю все долги,
На, так давно, желаемой свободе
Лечу меж звёзд выписывать круги.

Он применил к ней правило буравчика,
И вот, через какой-то малый срок,
Как результат эксперимента, мальчика
Произвела не выразив восторг.
В научном деле всякое случается,
Но есть, друзья мои, один момент,
Ведь на буравчик кожух одевается,
Что бы удачней был эксперимент.

Без веры ничего не может быть,
Безверие выхолащивает душу,
Не дай вам Бог забыться и остыть
Переставая голос веры слушать.

С огромной долей вероятности
Случится могут неприятности,
Когда от вашей неопрятности
Страдает кто-нибудь ещё.
А если вы надеждой скованы
Чужое взять не согласованно,
Вам совершенно обосновано
Предъявлен будет кем-то счёт.
А если вы и выпить любите,
И по ночам соседей будите,
То отвечать, конечно, будете,
Мой друг, анфасом дорогим.
Над вами кто-нибудь потрудится,
Всё вышесказанное сбудется,
Я вам советую задуматься
Над поведением своим.

Нелегко серьёзным дядькам
Верить в чистую любовь,
Посмотрев на жизнь порядком
К чуду просто не готов.
Но случилась чертовщина,
Укололо подлеца,
Вот уже седой мужчина
Превратился в сорванца.
Знали-то друг друга с детства,
Всё без боли головной,
Жили рядом, по соседству,
Со своей родной семьёй.
У неё и муж, и дети,
Хорошо, уютно всем,
А сейчас живут в секрете
Как агенты 007.

Прикрываясь научными фразами,
О наличии величия в истории,
Вы ей где-то за пазухой лазали,
В сердце запертой лаборатории.
А она, хоть и выглядит глупою,
Но от вас не спешила избавиться,
Ведь её года два как не щупали,
И кому же такое понравиться.
Посмотрите, у скромной уборщицы
Есть и муж, и любовник, и прочее.
Что ж простой лаборантке не хочется
Ощутить ощущения порочные?
Тут хоть с водкой, хоть в трезвом молчании
В миг окажешься в полной прострации,
А тем более вы к ней причалили
Со словами своей диссертации.
Это финиш, вершина, конец игры,
Бросьте тяготы чувств платонических,
Вы доцент уважаемой кафедры,
Кандидат всех наук исторических.
Так оставьте к чертям все сомнения,
Посмущаетесь выйдя на пенсию,
Проводите научные прения
И отличную ждите рецензию.

Причесала жизнь меня без суда и правила,
Лёгкой долей поманя раком встать заставила.
Что бы понял жизни путь, суть её насущную,
Не согнуть, не разогнуть спину непослушную.
Ты куда спешишь дурак? А потом спохватишься,
Ведь до этого и так сыром в масле катишься.
С риском жизнь, само собой, кажется существенной,
Вот подумай и постой в позе не естественной.
Понимание придёт, полегчает в талии,
Жизнь по новой разогнёт и отправит далее.